Олег МАРДАРЬ, режиссер спектакля ПРОЦЕСС: «Главный герой, Йозеф К., по сути, единственный человек, который остался верен законам морали, духовности, этикета, которые соответствуют человечности и приближению к Богу».
Спектакль ПРОЦЕСС – не первая ваша работа в Театре Чехова, но первая как режиссера-постановщика.
Да. К моей радости, как пластический хореограф я работал в Театре Чехова в спектаклях «Дядя Ваня», «Золотая антилопа», «Щелкунчик». Мне нравится работать с актерами театра. С некоторыми я знаком еще со студенческих лет. С выпускниками курса Вячеслава Мадана – Денисом Перевым, Яной Лазарь, Валерием Брага. Когда я учился на первом курсе, они уже были на четвертом, и многие из них нам помогали.
Поэтому я мечтал поработать с ними как режиссер. И Марианну Дроздову, которая была ассистентом по хореографии на ПРОЦЕССЕ, знаю давно. Они вместе с Мартой Мадан делали проект «Из пламени». Мне тогда очень понравился результат. Поэтому я очень рад, что у меня появилась возможность поработать бок о бок и с Марианной.
Во время репетиций кто брал верх – вы, как пластический хореограф или вы, как режиссер?
Опыт пластического хореографа очень помогает при постановке спектакля. Ты учишься работать с различными возрастными категориями актеров. Ты понимаешь, что у каждого есть свои большие плюсы, но по пластическим задачам есть определенный рамки. Поэтому необходимо выработать для каждого актера такой характер и поставить такую задачу, чтобы она была ими выполнима, и в то же время ложилась в русло режиссерского сценария. Например, не умеет артист делать колесо. Ну и не надо! У него есть другие преимущества, и надо суметь их правильно использовать.
Поэтому я всегда исхожу из актерского потенциала. Режиссерские задумки, конечно, всегда есть, но они не стопроцентные. Мне важно, как это чувствует актер. Идеальная ситуация — когда актер сам предлагает что-то. Тогда я оставляю его идею, потому что, если артист почувствовал и прочувствовал, всегда хорошо получится. Надо очень правильно найти зону комфорта каждого, Я очень рад, что в постановке участвовали два ассистента. Марианна Дроздова занималась хореографией, Нику Чумашу отвечал за ритмическую часть. Поэтому это давало мне возможность выйти из амплуа пластического хореографа, и со стороны видеть всю картину.
Почему в Молдове спектакли, основанные больше на движении и пластике, не столь частое явление?
В других странах пластикой занимаются долго и серьезно. Есть школы по движению — и комедия дель арте, и пантомима, и современная хореография, перформеры. Там с пластикой дружат. Но если говорить о молдавском театре, то у нас традиции классического театра. Это надо понимать. Это театральная школа по Станиславскому, когда исходят от внутреннего к внешнему. Это школа внутреннего рычага эмоций.
А театр — это действие. Внутреннее, внешнее — не важно. Это действие. И если актер кроме хорошего понимания внутреннего рычага, умения внутренне перевоплощаться, понимает и необходимость внешней составляющей, это актер универсальный, который ничего не боится. Если тело актера, его аппарат не развит, возможно, он не всегда может стопроцентно донести нужную эмоцию. Либо он устает очень быстро, либо он не совсем выразителен.
И если нет постоянного тренинга, то спектакли становятся более статичными, в них больше говорят, они базируются больше на тексте, на слове, и меньше на действии. Это не означает, что наш зритель не слушает текст. Просто зрители бывают разные.
Но я заметил, что примерно два-три года назад что-то произошло, режиссеры вдруг «проснулись» и начали понимать, что чего-то не хватает на сцене. И стали приглашать режиссеров по пластике и хореографов.
Что можно передать на сцене через пластику, чего может не хватать в классическом драматическом спектакле?
Через пластику ты можешь говорить о нюансах, которые невозможно передать словами. Как говорят, когда слова бессмысленны, ты начинаешь петь. Например, если музыка — это высшая форма искусства, когда она переходит грань слов, то пластика – это такая же платформа. Все понятно и без слов, только благодаря движению тела актера.
По своему опыту работы я понял, что любой текст, любое слово можно передать различными формами пластического движения. Нюанс только в том, сколько форм пластики ты знаешь. В спектакле ПРОЦЕСС мы использовали разные варианты – сценическое движение, работа актера с предметом, хореография, акробатика, ритмика. Это была моя изначальная задумка. И я рад, что получилось, потому что у спектакля появился интересный колорит. Ничего не повторяется. И вот это неповторение придает динамику и вызывает интерес.
Идея поставить произведение Франца Кафки на сцене принадлежит вам?
Я прочитал этот роман несколько лет тому назад первый раз. И много над ним размышлял. Идея ставить драматический спектакль не оставляла меня несколько лет. В пластике вообще очень хорошо получаются спектакли по литературе абсурда, потому что сам абсурд – это такая почва, где пластика чувствует себя как дома. Если взять, например, классику, то в ней ты немножко лимитирован по форме выражения, потому что там все должно соответствовать правде. Хотя классика ставится и в танце, и в степе, и во всем, что хочешь.
Почему, на ваш взгляд Кафка, литература абсурда, сейчас актуальны?
Темы Кафки о порочности человека и стремлении к власти актуальна всегда. Как есть белое и черное, так и в любом человеке живут добро и зло. И вопрос только в том, что сам человек выбирает, чему уделяет внимания больше. Мы живем в мире, где, к сожалению, разврат, коррупция, моральная нечистота стали обыденными вещами. Они становятся самым легким способом для достижения целей. Сейчас все, что раньше было очень стыдно, выглядит как что-то очень крутое. И даже продвигается различными способами – через ТВ, интернет. И все это преподносится так, что человек даже не в состоянии понять, что это плохо. Наоборот, ему внушают, что если он так не делает, то с ним что-то не так. И тогда нормальный человек начинает чувствовать себя изгоем.
Ваш главный герой, Йозеф К., чувствует себя изгоем?
Конечно. Йозеф К., по сути, единственный человек, который остался верен законам морали, духовности, этикета, которые соответствуют человечности и приближению к Богу. Этот человек всего добился в жизни сам, причем честным путем. Он не коррумпирован, не позволяет этого и другим. Он живет так правильно, так корректно, что в глазах всего общества он — белая ворона. Это как свет, который ослепляет, когда его много. Так и люди не могут себя чувствовать комфортно в его присутствии. Потому что он мешает всем. Вот этой своей правильностью. И в определенный момент он чувствует себя изгоем. Спрашивает себя: «Что со мной не так»?
А когда таких людей нет, тогда все, кто поддаются порочности, чувствуют себя комфортно, потому что у них нет этого сравнения. Они не могут увидеть себя в зеркале. А Йозеф К. показывает, какие они страшные. Поэтому он всем мешает. Поэтому, как правило, у светлых людей обычно трагический финал.
А вы себя ощущаете человеком, который противостоит массе?
Вы знаете, в последние годы очень часто. Может быть, это и дало мне почву для размышлений на такую тему. Самое интересное, что во время подготовки к спектаклю, я начал общаться со сценографом Адрианом Суручану и художником по костюмам Ингой Ботнарюк. Я объяснял им, как себя чувствует главный герой. И вдруг они стали рассказывать, что они зачастую тоже себя так чувствуют. Даже рассказали об определенных ситуациях, когда они переживают подобные эмоции.
Вот ты вроде хочешь сделать так, чтобы все было правильно. А система как будто утроена так, что все время тебя бьет по рукам — нельзя тебе быть правильным, куда ты лезешь? Вот у нас есть хаос, оставь этот хаос в покое. Чего ты нас дергаешь? И когда появляется вот такой человек, когда он ведет себя правильно, он невольно заставляет всех остальных работать. Выйти из зоны комфорта, поднять пятую точку и пойти делать свое дело. Просто работать! А люди привыкли пить кофе. Я сейчас немного утрирую, но… Легче сидеть в кабинете и пить кофе. А вопросы пусть решает кто-то из подчиненных.
У нас система построена на том, что все вокруг шефы. У всех есть кабинеты. А работу пусть делают мелкие сотрудники. А если разобраться, то окажется, что у этих мелких сотрудников по два высших образования. Это умные и перспективные люди. Но система не дает им добраться до верха. Ей удобно, чтобы они оставались на своих местах. За маленькую зарплату. И когда ты хочешь решить какой-то вопрос, тебе методично мешают это сделать. Я с этим не раз сталкивался.
На афише спектакля изображена толпа людей. Насколько я понимаю, это метафора, та сила, которая противостоит герою. Что это за сила – общество, государство или мир в целом?
Есть божественный закон, а есть людской. Если мы возьмем божественный закон, здесь не может быть речи о злобе. Или о пороке. Здесь идет речь о добродетели. Потому что сам свет несет в себе свет. И светлый человек он заражает светом. Поэтому божественный закон не учит тебя плохому. Но общество не всегда следует божественным законам. И придумывает свои. Человеческий мозг так странно устроен, и люди научились так трактовать вещи, что они часто далеки от изначального смысла божественного. Поэтому людские законы подстраиваются так, что в них всегда есть лазейки. И благодаря им, победителем всегда выходит тот, у кого есть власть и деньги. Я говорю о системе, в которой человек не чувствует себя защищенным, не чувствует себя комфортно, хотя он ни в чем не виноват. Он ведет свою жизнь правильно. А если он пытается добиться правды, система начинает суетиться и пытается его уничтожить. И когда понимает, что на него нельзя воздействовать, от него просто избавляются. Мы по сути говорим о драме честного человека, от которого система, я не говорю – люди, политики или правительство, больная система, в которой он живет, построенная на лжи, от него избавляется.
Если определить несколькими фразами, о чем ваш спектакль, как бы вы их сформулировали?
О поиске Бога. О возвращении к истокам, к свету. Хочется сказать – люди, не убивайте свет! Если вы это будете делать, что останется на этой земле?
Вот по сути спектакль о поиске Бога. Люди и так живут во мраке, в страхе. Они не уверены в завтрашнем дне. Мы живем в такие абсурдные времена, когда в 21 веке идет война. Мы еще и войны ведем! Когда все и так ясно. Кто-то на этом наживается, кто-то делает деньги. Все всё знают, но ничего не меняется. Разве это не абсурд? Люди умирают ни за что. Как это оправдать?
Убивают свет. А умирает кто? Свет умирает в этой войне. Светлые люди умирают. А процветает кто? Темнота. Все очень просто. И абсурдно. В этом и есть парадокс зла. Как такое может происходить в наши дни? Мы же уже на Луну летаем, почти все открыли, а тут… Вернулись к первобытному варварству… И еще находят этому оправдание.
Вот поэтому Кафка актуален. Мы живем во времена, когда у темноты подъем. И надо что-то делать, потому что если ничего не делать, она просто всех захлестнет.
На какую возрастную категорию зрителей рассчитан спектакль?
Естественно, в спектакле мы говорим о болезненных темах, пытаемся дать зрителю пищу для размышлений, разбудить его фантазию и совесть. Но мы не забыли, что находимся в театре. И чтобы спектакль не стал психологическим прессингом, в определенных сценах есть и сарказм, и легкая доля иронии. Для того, чтобы это легко читалось, было доступно и более молодым людям, начиная с 14 лет. Потому что необходимо говорить о таких темах с молодыми, которые уже должны задумываться о том, к чему они стремятся, и что молодое поколение несет в себе.
